Мадьяры — Селищи — Илкодино (отчёт Эмилии)

Большой Январский поход вышел не таким уж большим — не с 3 по 6 января, а с 3 по 4. 😉

Но проверку низкими температурами Племя Странников прошло. С результатом лучше, чем могло бы быть, но хуже, чем хотелось бы. При -23 °С ночью никто насмерть не замёрз – уже хорошо.
Участвовал в вылазке Основной Состав минус Фолко (т.е. я, Дэл, Кэт, Фантом, Майлз и Уриэль). Планировали маршрут Мадьяры — Передел (мельница) – Селищи — Илькодино на 3 дня, но планы сбылись лишь частично.
Долго наши мыкания с маршрутом описывать не буду, скажу только что Мадьяры мы посетили (см. Приложение 1), на мельницу забили, в Селищах были (но родник не нашли, только подкормочную площадку №8 для кабанов), и уже в темноте уткнулись в заросшую молодым ельником поляну где-то неподалёку от Илькодино (судя по нашим прикидкам по карте). Далее от скорости разведения и поддержания костра зависело очень многое. В т.ч. и жизнь моих ног, которые неприятно удивили, отмёрзнув нахрен буквально через 2-3 мин. после прекращения активного движения. Далее собственно никакого удовольствия, сплошное выживание. Положительные моменты – днём красивая солнечная погода, ночью красивое звёздное небо. Отрицательные – сломали пилу, откололся кусок лопаты, отломалась ручка фискарсового топора, Майлз утопил в кане мобильник, сломался половник, порвался шнурок у Фантома, и ещё всякое по мелочи. Я, Дэл и Майлз спали в палатке, а Кэт, Фантом и Уриэль – у костра, так что без прожжённых спальников не обошлось.
Утром в предполагаемую сторону Илкодинской церкви отправили по очереди 2 разведгруппы. Вторая в лице Дэла и Уриэля нашла.
Поев и свернув лагерь, под их предводительством все пошли к церкви. Как водится, всё что сочли нужным, пофоткали, половили глюки. По моим ощущениям – полная покинутость всем чем можно. Следы присутствия человека конечно есть, но это фигня. Майлз под центральным куполом попробовал горловое пение, я поварганила на варгане – ноль ощущений какого-либо отклика. В виду погодных условий и сломанных средств для заготовки дров, вторая ночёвка никак не представлялась возможной. Так что двинули назад. В дороге ещё раз насладились недолгим ясным морозным зимним днём.
По разным обстоятельствам, останавливаться на которых не буду, в какой-то момент мы поняли, что до темноты выйти к жилью не успеем. Часа три шли уже при свете налобников. Встретили, и наверное немало удивили, охотника на снегоходе, в чёрной балаклаве и тулупе, с ружьём в чехле за спиной. Изрядно подустав, вышли наконец к Мишеронскому. Что странно, я и Дэл то и дело смотрели туда, где вот-вот должны были показаться Мадьяры, но вот уже в двух шагах огни первых мишеронских домиков — а чёрных крестов мы так и не увидели. Могли конечно пропустить, не заметить в безлунной ночи… но всё равно как-то странно.
Звёздное небо самым красивым мне показалось как раз не в лесу, а над Мишеронским. Деревья не загораживали созвездий.
Дальше – автобус до Шатуры, электричка до Москвы.
Вобщем, этот отчёт возможно не самый длинный и не самый интересный, но по впечатлениям тех, кто участвовал в вылазке, она займёт явно не последнее место. Просто пишу уже по памяти (по ходу событий не было возможности – намертво замёрзли чернила в ручке;)), а память занята утрамбовыванием ощущений, а не подробностями.
Но, как бы там ни было, мы сделали это. Вторая труднодоступная шатурская заброшенная церковь поступает в копилку Племени Странников.

Приложение 1 (братское захоронение венгерских военнопленных, Мадьяры).

Маленькая полянка слева от дороги сразу дыхнула какой-то печалью. Не потому, что снег был нетронут, и никто не счищал наледи с плиты с именами, а откуда-то глубже. На внешний вид: по четырём углам полянки 4 белых обелиска с 5ю выбитыми католическими крестами на каждом; в северной части 1 большой металлический чёрный крест, под ним плита с 5ю крестами и надписью на русском и немецком «Здесь покоятся военнопленные, жертвы второй мировой войны»; ещё есть 2 группы по 3 небольших чёрных каменных креста; справа от большого креста – камень с надписью на венгерском и русском «Здесь покоятся венгерские военнопленные, жертвы второй мировой войны», и рядом плита с 40 именами, фамилиями и датами рождения и смерти пленных. Кое-как попытались с Дэлом очистить её от снега и наледи. Я поставила зажжённую плоскую свечку в нижней части плиты, надела свой «некро-проводник», как я его называю (один амулетик, который таскаю с собой по всяким кладбищам и подобным местам как визитную карточку себя в мире того, что ещё может выходить на контакт с миром живых). Настроила маятник. Задала несколько вопросов на венгерском, предварительно извинившись и поздаровавшись.
В: Можно ли войти?
О: +
[стараюсь отделиться от прыгающих и матерящихся на морозе где-то у меня за спиной Странников]
В: Можно ли задать вопрос?
О: + (неохотно)
В: Как тебя зовут?
О: [провожу маятником по столбцу фамилий на плите, ощутимый ответ от одной из них, примерно в центре списка, которая кстати перед этим от снега очистилась лучше всех] Kovi (Ferenc Kovi, 1900 – 13.08.1945) [«о» пишется через умлаут, с двумя точками сверху, но тут это не отображается ((]
В: [формулирую мыслеобразами, ибо на венгерском не могу, так что максимально универсальным способом обхожу привязки к языкам] Покоитесь ли вы здесь с миром? (приблизительно)
О: — [маятник отвечает слабо, словно и да, и нет]
В: Вы хотели бы лежать у себя на родине?
О: + [сразу, чётко, без раздумий]
Извиняюсь и благодарю на венгерском. Свечку оставляю горящей, лишь передвигаю её выше, к строчке «K?vi, Ferenc …»
Уходим дальше, вглубь морозных шатурских лесов.

Фотографии.